00:42
Деток – в клетку?
Государственная дума готовит детям новый сюрприз: законопроект, по которому их можно будет отправлять в колонии с 12 лет. Сейчас минимальный возраст, с которого подростка могут привлечь к уголовной ответственности, – четырнадцать лет. Но мы в последние годы часто слышим о преступлениях чудовищной жестокости, совершённых малолетками, которым четырнадцати ещё нет, поэтому ничего с ними не поделаешь. Сторонники снижения планки для детей утверждают, что уверенность этих деток в безнаказанности приводит к тому, что к совершеннолетию они превращаются в конченых палачей. Противники считают, что детей надо учить или лечить, а не сажать.


По утверждениям представителей МВД, детская преступность раз – молодеет, два – делается более жестокой, три – всё чаще становится групповой, четыре – приобретает демонстративность. То есть детки идут на убийство ради развлекухи, «по приколу», им нужны соучастники и зрители, и они знают, что останутся безнаказанными. И треть «малолетних» преступлений будто бы совершается детьми, которым нет четырнадцати. Социологи говорят, что реальной статистики на этот счёт не существует. Но есть новости, которые мы читаем, смотрим, слушаем чуть ли не ежедневно.

В Башкортостане 13-летний деточка отвёл в лес двоих мальчишек, восьми и девяти лет, избил и изнасиловал. В Иркутской области милые крошки собрались ввосьмером и жестоко избили 73-летнюю учительницу, потом вывесили видеоролик в Интернете. В Новомосковске два шестиклассника, 11 и 12 лет, просто так, без всякой причины, ударили по голове бутылкой 68-летнюю женщину, оттащили её в сарай и добили палками. И это мы ещё щадим ваши нервы, приводя далеко не самые пугающие примеры.

Хорошо иллюстрирует тему история подростка из села Лычково под Новгородом. В ней есть очень многие аспекты, которые фигурируют в дискуссиях по поводу снижения возраста уголовной ответственности. А именно: жестокие и безнаказанные преступления; запуганные соседи; многодетная мать, которую невозможно ни заставить заниматься ребёнком, ни лишить прав на него; наказание, которое очень нравится преступнику; психиатры, которые могут лишь назначить паллиативное лечение или поставить диагноз, чтобы сделать безнаказанным уже пожизненно. Есть даже участковый, много лет пытавшийся со всем этим справиться. И итог: в конце концов именно он, полицейский, а не педагоги и не медики, избавил деревню от этого малолетки.

В 10 лет живодёр по прозвищу Карлик уже держал в страхе деревню, от него прятали щенков и котят, которых детка любил поджигать или перебивать им палкой позвоночник.
Учителя трепетали в редкие дни, когда Карлик являлся в школу. Односельчане боялись ему даже замечание сделать: его защищали старшие братья, взрослые, матёрые, отсидевшие. Чуть что – грозили дом соседям поджечь. И мать, которая воспитала всех этих чудных сыновей, заступалась за младшенького.

Участковый пытался добиться, чтоб Карлика нейтрализовали, но ему удавалось только дать передышку деревне на месяц-другой, отправив мальчишку в больницу. Карлику там очень нравилось: в отличие от дома – чисто, тепло, кормят. Психиатры старались корректировать его поведение. Но после больницы следить, чтобы он соблюдал назначения, должна была мамаша. А та бросалась защищать сыночка: «Он у меня мирный!» Суд отказывался лишить её родительских прав: многодетная, не алкоголичка, а что не работает – так с сыночком сидит, «в церкву» его водит. Золото, а не мать.

В одиннадцать Карлик убил 5-летнего соседского сына. Его подержали в больнице и вернули домой. Он до полусмерти избил прикорнувшего пьянчужку, поджёг фургон-магазин с продавцом и покупателями, предварительно подперев дверь снаружи, чтобы не спаслись. В тринадцать он изнасиловал свою маленькую племянницу – дочь великовозрастной сестры. И за это опять попал в свою любимую больницу. В перспективе он мог стать ненаказуемым на всю жизнь, если бы ему поставили соответствующий диагноз психиатры.

Только когда эта история получила огласку, участковому удалось добиться отправки Карлика в специнтернат. Это было осенью 2009 года.

– Там он провёл три года, потом вернулся в деревню, – рассказал «Фонтанке» участковый Алексей Карасёв. – Но сделать ничего не успел, мы всё-таки добились того, чтобы его мать лишили родительских прав. Недавно она уехала куда-то из деревни, а Карлика отправили в детдом-интернат.

Сейчас ему 16 лет. Через 2 года он может вернуться из интерната домой – в Лычково. Совершеннолетним и окончательно сформировавшимся. На радость односельчанам.

Что было бы с Карликом, если бы его посадили в 2009-м, после изнасилования? Скорее всего, он вернулся бы в Лычково тем же, чем вернётся после «перевоспитания» в специнтернате и детдоме. Или кто-то думает, что зона исправила бы его, сделав законопослушным членом общества?

Но сама по себе постановка вопроса кажется дикой: 12-летнего ребёнка – в тюрьму. Чалиться, в крытку, в сушилку, сидьмовать, цынтовать… Или как там ещё он станет «по фене ботать», когда выйдет из этих «университетов» окончательно дозревшей сволочью.

Однако психиатр-криминалист Михаил Виноградов, доктор медицинских наук, считает, что к тому возрасту, до которого предложено понизить возраст уголовной ответственности, то есть к 12 годам, ребёнок в определённом смысле дозревает и тюрьма тут уже ничего не испортит.

– Если человек в 12 лет совершает жестокое убийство, то он уже – практически готовый, законченный палач, – уверен профессор. – Личность насильственного преступника окончательно формируется к 13 годам. Попадёт он в колонию или не попадёт – он уже насильственный преступник. Поэтому неправильно думать, что колония сделает только хуже. А вот безнаказанность – реальное зло.

Слово «исправление» применительно к преступникам пора забыть, считает он:

– Малолетние преступники в тюрьме не исправятся, но они будут наказаны. А понятие «исправительное учреждение» надо оставить в Советском Союзе. Безнаказанность порождает и увеличивает подростковую преступность.

Аргумент, будто в таком возрасте ребёнок не может отвечать за свои поступки, доктор тоже отметает.

– Дети в этом возрасте отлично отдают себе отчёт в том, что они делают, – уверяет он. – Более того: они бравируют своим возрастом. И когда их ведут в комнату милиции и пытаются привлекать, они заявляют: «А что вы можете сделать? Ну, поставьте на учёт!»

Психиатр признаёт: бывают случаи, когда ребёнок не преступник, а просто болен. Но о лечении надо говорить только после всестороннего медицинского обследования. И здоровых судить.

С этим категорически не согласна его коллега – врач психиатрической больницы имени Скворцова-Степанова Арина Никифорова, прежде работавшая психиатром в «Крестах».

– В такой ситуации нужно очень тщательно оценивать способность ребёнка понимать последствия своих действий, руководить ими, – говорит она. – В 12 лет ребёнок просто не может правильно оценить то, что он сделал. А уж последствий не оценивают в 90 процентах случаев.

Если отправить ребёнка в колонию, считает доктор, то на выходе мы получим неуправляемого зверёныша.

– У подростков стадный инстинкт: «Вася убил 25 человек, ему дали какие-нибудь смешные 3 года, он слывёт крутым, а я убью 40 человек – буду ещё круче», – объясняет Арина Никифорова. – Эти адаптационные механизмы у детей будут включаться на полную катушку.

Как врач, она знает, что асоциальное поведение ребёнка при желании можно скорректировать.

– Это называется социализированное расстройство личности, оно характерно для детей и подростков как раз с дефицитом воспитания, – объясняет она. – Врач назначает приём определённых корректоров поведения и настроения.

В стационаре ребёнок будет вести себя нормально, но если дома он будет предоставлен самому себе, тогда, признаёт доктор Никифорова, он быстро вернётся к прежнему поведению. Это, как мы знаем, подтверждает история Карлика.

Научный руководитель Агентства социальной информации, доктор социологии Роман Могилевский считает аргументы в пользу привлечения детей к уголовной ответственности, которые приводят сторонники этой меры, ложными.

– Ссылаются на то, что происходят якобы изменения в биофизической конструкции человека и дети этого возраста сейчас и такие же дети в прошлом – это как бы разные дети, – напоминает он. – Считается, что сейчас они более физически развитые, социально зрелые и так далее. Да, в среднем весовые показатели детей увеличиваются. Но нигде нет ни одного сколько-нибудь серьёзного исследования, которое бы доказывало, что за физической зрелостью следует зрелось социальная.

По мнению социолога, наши законодатели опять хотят решить большую проблему простейшим способом – наказанием.

– Психологи установили: для таких людей наказание в привычном нам смысле – это не всегда страшно, – подчёркивает он. – В их культуре бывает, что попасть в тюрьму – это даже почётно, ты в своём окружении героем становишься. Очень возможно, что таким способом мы ничего хорошего не достигнем.

Роман Могилевский полагает, что к ребёнку вообще нельзя подходить с таких позиций.

– Нельзя считать, что ребёнок – это маленький взрослый, – уверен он. – Он просто маленький.

Адвокат Генри Резник считает идею судить и сажать 12-летних детей абсурдной ещё и с правовой точки зрения.

– Если мы считаем, что в 12 лет человек может отвечать за преступление, за общественно опасное действие, то надо признавать его полностью дееспособным, – рассуждает он. – Чтобы он мог распоряжаться своими правами, имуществом, вступать в сделки, получать права на вождение машины… Я категорически против. И не только как правовед. В 12 лет ребёнок – это ребёнок! И осознавать общественную опасность своих действий он не в состоянии.

Криминолог Сергей Максимов, профессор кафедры уголовного права и криминологии Московского института МВД, видит смысл привлекать к суду детей только в одном случае: если ребёнок совершил преступление, потому что находился в социально опасной среде и суд его принудительно поместит в лучшие условия.

– Именно в лучшие, – подчёркивает профессор. – И это будет не наказание, а исправление. Только в таком случае, на мой взгляд, есть смысл говорить об установлении ответственности. Исправление лучшими условиями – это и есть тот магистральный путь, по которому сегодня движется человечество. Просто не все могут себе это позволить.

По этому пути, добавляет он, сегодня идут богатые и развитые общества.

– Но в нашем обществе сама постановка вопроса о том, что на ребёнка, который совершил преступление, надо тратить больше денег, чем на тихого и законопослушного, будет носить особенно острый характер, – признаёт он. – Если по этому поводу сегодня открыть дискуссию, то большинство, я думаю, не согласится с тем, чтобы на оступившихся людей тратить больше денег. Наверное, такие решения не найдут в обществе поддержки.

Человека можно вернуть в нормальную систему ценностей с помощью педагогических методов, верит профессор, просто у нас, по его словам, «в последнее время готовят всё меньше и меньше педагогов и всё больше – урокодавателей».

На вопрос: «Нужно ли привлекать к уголовной ответственности с 12 лет?» – читатели «Фонтанки» ответили достаточно уверенным «да»: «за» высказались больше 60 процентов человек. Трём с половиной процентам всё равно. И 35 процентов считают, что делать этого нельзя.

Ирина Тумакова
Категория: Новости | Просмотров: 1154 | Добавил: Вишенка | Теги: группа антидогхантеров, уголовная ответственность, антидогхантер, сообщество, доктор медицинских наук, движение, Михаил Виноградов, психиатр-криминалист | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
Яндекс.Метрика