Разумеется, в таких трудных материях сложно отделить напрасное от необходимого…

Но делать это, видимо, придётся, поскольку растёт число не только тех, кого этот вопрос мучит, но и тех, кто для его решения готов использовать „коктейль Молотова“.

 

Для того, чтобы оценить масштаб проблемы, стоит вспомнить о том, как обстоят с нею дела на Западе. Вот живой пример. Не так давно зажигательная бомба повредила дом калифорнийского нейробиолога; семье, к счастью, удалось спастись. Коллеге ученого из того же университета кто-то спалил автомобиль.

 

В разных регионах США уже не раз происходили подобные нападения. Ежегодно американские власти регистрируют сотни случаев насилия, повреждения имущества и краж, мотивированных борьбой за права животных. Ответственность за акции берет на себя Фронт освобождения животных (ALF), свободное движение воинствующих защитников зверюшек, которые во всем мире нападают на большие фермы, мясокомбинаты, магазины, торгующие мехами, цирки; в США целью их партизанских действий становятся и ученые, проводящие эксперименты на животных.

 

 

Современную же практику обращения с животными они и вовсе приравнивают к геноциду. В Центральной Европе такие эксцессы – пока редкость; например, в Чехии нечто подобное по значению и весу произошло в сентябре 2002 года на рабочем участке фирмы BioTest в Конаровице близ Пардубице или же в марте 2003 года – в Пардубице-Росице. К экотерроризму с определённой долей условности можно отнести и акцию ALF в отношении фермы в посёлке Витейевес (октябрь 2005-го). Но в целом в Чехии пока никто „вивисекторам“ машины не жжёт и на недвижимость не покушается. Да, бывает, что какой-нибудь отчаянный сорвиголова иной раз „спасет“ в здешних краях десяток кур, похитив их с птицефабрики. Однако можно сказать, что настоящий „охранительский терроризм“ пока постсоциалистические страны Европы обходит стороной.

 

 

Но расслабляться не приходится и чехам. Хотя между традиционно более миролюбивыми чешскими защитниками животных и учеными идет, скорее, диалог на повышенных тонах, чем открытая война, определенное напряжение чувствуется и здесь. Местные ученые обходят скользкую тему стороной, не желая лишний раз подтверждать, что в их лабораториях эксперименты на животных действительно ставятся: ведь любой радикал может воспринять эту информацию как сигнал к немедленной атаке.

 

 

По данным Центральной комиссии Чехии по охране животных, в этой маленькой стране в прошлом году было использовано при экспериментах 406 тысяч позвоночных животных. Правда, в их число входят 138 тысяч птиц, подвергшихся стандартной операции — окольцовыванию. За ними следует вторая по численности группа — грызуны (прежде всего, мыши и крысы). Что касается приматов, за год чешские экспериментаторы задействовали чуть более 80 макак. На них, к примеру, тестируются лекарства против сахарного диабета. Животные используются при фундаментальных исследованиях, в процессе создания лекарств, при диагностике болезни или же при тестировании влияния различных веществ на здоровье и окружающую среду. С ними работают как чешские НИИ и высшие учебные заведения, так и аккредитованные фирмы, например, тот же BioTest или его конкуренты из Biopharm.

 

 

Общепринятое дилетантское представление об экспериментах на животных, как правило, полно леденящих душу деталей: обезьяна в полном сознании лежит, привязанная к операционному столу, из ее головы торчат электроды, а в глаза медленно капает серная кислота… Реальность выглядит иначе и гораздо прозаичнее. К числу тестов, наряду с уже упомянутым окольцовыванием птиц, относятся, например, этологические эксперименты, при которых крысы с азартом носятся по всяким лабиринтам… Но есть и опыты, несомненно, малоприятные: например, в области токсикологии, когда выявляется раздражаемость кожи, глаз или слизистой оболочки.

Однако и в случае с „кровавыми“ тестами действует правило: животные не должны страдать понапрасну. Ответственный и достойный исследователь чтит так называемый „принцип трех R“ (reduction, refinement, replacement – ограничение, смягчение, замена). Цель его — стремление ограничить количество тестов до необходимого минимума, улучшить жизненные условия животных и найти альтернативные методы исследований.

 

Точно то же сегодня велит и чешский закон о защите животных от истязаний. Помимо всего прочего, в нем говорится, что „проведение тестов можно разрешить только после того, как будет достоверно установлено, что в настоящей ситуации нельзя получить необходимые сведения иными методами, а предполагаемая боль, страдания или телесные повреждения подопытных животных являются (с учетом цели теста) этически приемлемыми“. Далее, из закона проистекает обязанность „проводить опыты, которые приведут к возникновению более, чем несущественных болей, только под местным или общим наркозом, за исключением случаев, когда утрата чувствительности исключает возможность достижения цели опыта“.

 

Для тестов, которые причиняют боль или страдания, можно, согласно этому закону, использовать животное лишь единожды (исключая, опять-таки, случаи, когда повторение является неотъемлемой частью опыта). Примерно 7-12 процентов животных, по словам работницы Центральной комиссии Чехии по охране животных Ивы Пипаловой, при опытах погибают.

 

 

Вероятно, самые бурные эмоции вызывают опыты, связанные с тестированием косметики. Вдь животные в этом случае не страдают ради здоровья братьев своих старших, но мучаются по причине хотения человеков быть красивыми и жить удобно да комфортно. В Чешской Республике тестирование косметических составов и их ингридиентов запрещено. Более того, с сентября 2004 года и во всем ЕС введено табу на тестирование готовых косметических средств; в марте 2009-го та же участь постигла тестирование косметических ингридиентов. Впрочем, стремящийся к стерильной политкорректности Старый Свет еще до этого сузил подобную деятельность до лабораторий Франции да Румынии. Правда, для некоторых типов тестов до 2013 года будет действовать исключение из этого правила. С другой стороны, одновременно начнет действовать и запрет на продажу косметики, тестированной на животных.

 

 

 

Куда прикажете „бедным косметоведам“ податься? Они используют альтернативные методы, например, искусственную кожу или тканевые культуры. Прибегают они и к помощи веществ, протестированных до введения запрета, а потому заведомо безопасных. Но ни чешские, ни европейские запреты не относятся к москательным товарам (стиральные порошки, чистящие средства и так далее). Вещества, выдержавшие тестирование в рамках создания таких средств, можно потом использовать и в косметической промышленности. Европейским фирмам также пока ничто не возбраняет использовать вещества, прошедшие через горнило опытов вне территории ЕС.

 

Тесты на животных в Чехии не может делать любой, кому только заблагорассудится. Весь процесс подлежит утверждениям на нескольких уровнях и строгому контролю. Каждая лаборатория должна, прежде всего, получить аккредитацию. Комиссия назначает эксперта, который прямо на месте контролирует помещения, техническое обеспечение и всю документацию. Если все формальности будут улажены без проблем, то лаборатория получит разрешение на содержание строго определенного количества особей данного вида животных. Причём соблюдение необходимых условий могут в любой момент проверить инспекторы краевого ветеринарного управления.

Отдельному утверждению подлежит далее каждый конкретный проект тестирования. При всех аккредитованных лабораториях действуют отдельные комиссии, которые решают, были ли соблюдены все законные условия, действительно ли опыты необходимы и этически оправданны. Заявление эксперта далее направляется в комиссию при министерстве, где проходит следующий тур утверждения.

 

Вацлав Горжейши, директор Института молекулярной генетики АН Чехии, говорит, что в их заведении условия для содержания животных соблюдаются очень строго. Понятное дело, нет предела совершенству: „В здании института мы, например, по-хорошему должны были бы давно иметь систему увлажнения воздуха в качестве элемента кондиционера (наши мыши в ней остро нуждаются), но ее у нас пока нет, потому что эта штука очень дорогая…“ Мол, вот когда поднакопим деньжат да купим, будет тут курорт, право слово! Впрочем, по мнению директора НИИ, лабораторные животные уже сейчас находятся в гораздо лучших условиях, чем большинство домашнего зверья, особенно идущего на убой.

 

Критики „вивисекции“ возражают: результаты опытов на животных нельзя безопасно применить на людях, поскольку каждый живой вид уникален. „Это – правда, но лишь отчасти. В большинстве прецедентов то, что мы узнаем из опытов на мышах, очень эффективно указывает, как минимум, направление, по которому следует идти далее,“ оппонирует Горжейши. Ведь большинство мышиных генов имеют аналоги в человеческом теле.