Каждый из нас — владельцев домашних животных — хоть раз в году водит своего питомца к ветеринару. Для вакцинации и других манипуляций. По статистике, сегодня в России порядка 35 миллионов мелких домашних животных, в основном кошек и собак. И большинство о качественной ветеринарной помощи может только мечтать.

  Татьяна всегда считала себя заядлой кошатницей. Подкармливала периодически бездомных собак, но в дом не приглашала. Но в тот теплый июльский день, когда под колеса ее машины чуть не попало маленькое рыжее существо, все изменилось.

 — Я перепугалась, тут же по тормозам, — вспоминает Татьяна, — а собака понеслась дальше на оживленную улицу, где ее точно могли сбить. Я бросила открытую машину вместе с ключами и побежала за собачкой. А ее и след простыл. Спрашивала у прохожих, и поиски привели в Тимирязевский парк. Там в пруду плавала женщина, и рядом бултыхался щенок, который визжал от страха, потому что тонул. На моих глазах он с ушами уходил под воду. Я сбросила туфли и прямо в юбке полезла в пруд. Какой-то мужчина помог вытащить моего беглеца. Это оказался щенок йоркширского терьера примерно 8 месяцев от роду.

  Если бывает любовь с первого взгляда, то Дикки, так Татьяна назвала щенка, — тот самый случай. Малыш стал ее охранять и, не моргнув глазом, вонзил бы свои острые зубки в каждого, посмевшего посягнуть на его хозяйку. Он ревновал свою новую хозяйку и к мужу, и к котам, не желая ни с кем делить.

Она, конечно, развесила объявления, но владельцы в первые дни и не объявились, а через неделю Татьяна так привыкла к Дикки, что, наверное, уже не смогла бы его отдать. Они не разлучались. Маленький йорк был на особом положении: красивые наряды, особая еда. Так пролетели 10 лет.

А потом Дикки заболел. Стал грустным, вялым, отказывался от еды. Описался — на одеяле расплылось коричневое пятно. Пироплазмоз.

Теперь Татьяна знает об этом коварном заболевании, переносчиком которого являются клещи, практически все. Даже диссертацию скачала из Интернета.

— Повезли Дикки в клинику, где лечим своих животных уже 15 лет, — она не может говорить без слез. — Как постоянным клиентам нам дают скидку 50 процентов. Я за многое благодарна главврачу. Он спас нашу кошку после инсульта. Вылечил кота с непроходимостью, в другой клинике ставили диагноз — опухоль. Все пели этому доктору дифирамбы, и он изменился. Я уже старалась попасть к другому врачу.

Дикки сделали анализы и поспешили поздравить владельцев: «У вас абсолютно здоровая собака. Все в пределах нормы». Потом все-таки решили проверить на пироплазмоз. Диагноз подтвердился. Пироплазмоз. «Не волнуйтесь! Сделаем укольчик, дома поставите капельницу», — успокоил врач. Ввели препарат фортикарб.

Через день йорку стало лучше. Он ожил и тут же слямзил у котов бульон. В клинике повторили анализ на пироплазмоз. Пошла положительная динамика. Количество пироплазм в крови уменьшилось. Татьяна просила сделать Дикки общий анализ крови. Не стали. Зато ветеринар неожиданно предложил: «Давайте зубки ему полечим!»

— Я увидела, что врач набирает шприц. Оказалось: решил вкатить больной собаке обездвиживающий укол! Я пришла в ужас. Мы, конечно, отказались и уехали домой. С капельницей в тот вечер у нас ничего не получилось: раствор не проходил в вену. На следующий день опять были в клинике, чтобы Дикки поставили капельницу. Муж остался с ним, я отъехала по делам. Вернулась и слышу от ветеринара: «А мы вашей собаке еще один укол сделали. Главврач сказал: надо!» В машине у Дикки начались судороги. Я поняла, что он умирает. Через семь минут все было кончено. Я уверена: он погиб из-за второго укола. В клинике потом сказали, что мы к ним не обратились за помощью и поэтому они не смогли ничего сделать...

Для нее эта смерть стала одной из самых страшных жизненных потерь. Крошечный йорк оставил после себя невосполнимую пустоту. Он был для Татьяны и другом, и ребенком.

Прошло уже два месяца. Все это время безутешная хозяйка Дикки пытается найти справедливость.

«По данным журнала амбулаторного приема с 20.09.13 по 23.09.13 не отражен мониторинг функционального состояния основных систем организма вашего животного на фоне лечения пироплазмоза. Несмотря на возраст животного, не проводился мониторинг биохимических показателей крови, не было предложено УЗИ внутренних органов с целью выявления возможных осложнений при неустановленных хронических заболеваниях», — цитирую ответ Комитета ветеринарии г. Москвы. И, наконец, самое главное, все объясняющее: «В настоящее время в Российской Федерации нормативно-правовыми актами в области ветеринарии не регламентирован обязательный перечень лабораторно-диагностических и лечебных процедур при установленных диагнозах, нет стандартизированных протоколов ведения больных животных. Соответственно, отсутствие при лечении вашего животного перечисленных мониторинговых исследований нельзя признать ошибкой ветеринарного врача».

Как говорится, на нет и суда нет.

Ошибки в диагнозе, халатное отношение, операции со смертельным исходом — все это, увы, не редкость. Визит к ветеринару может быть опасным. Лицензии на ведение ветеринарной деятельности давно отменили, клинику открыть не проблема, контроль над этой сферой практически отсутствует. Да и доказать вину ветврача — задача невыполнимая.

Комитет ветеринарии, конечно, отслеживает жалобы, но полностью ему подотчетны лишь государственные клиники — станции по борьбе с болезнями животных.

А деятельность частной ветлечебницы сегодня вообще невозможно приостановить, потому что нет никаких нормативов и стандартов оказания ветуслуг.

Увы, сложная ситуация в ветеринарии связана с тем, что многие врачи изучали болезни собак по картинкам, а об операциях и говорить нечего. В ветеринарных вузах совершенно отсутствует система ординатуры, как это принято в медицинских институтах, когда врач, прежде чем начать лечить самостоятельно, ассистирует опытным коллегам. Поэтому личный опыт каждого ветврача — это история ошибок и даже смертей животных.

— Ветеринария мелких домашних животных — кошек и собак — начала формироваться за рубежом в начале 80-х годов. В нашей стране ветеринарного образования для лечения мелких домашних животных нет, — подтверждает Сергей Мендоса-Истратов, руководитель клиник «Белый клык». — У нас собаки и кошки в сельскохозяйственных вузах не почитались. Ветеринария была сосредоточена на продуктивных животных: крупном и мелком рогатом скоте, свиньях и лошадях. Наличие диплома ветеринарного врача совершенно не гарантирует необходимого уровня знаний. Дальнейшая судьба ветврача будет зависеть от клиники, в которой он оказался, и от его заинтересованности в профессии, усердия, самоотверженности. Таких людей немного.

Животные, как и маленькие дети, не умеют говорить. Они не могут рассказать, где у них болит и как. Поэтому очень многое зависит от специальных исследований. И если в распоряжении врача фонендоскоп, градусник и руки, то этого все-таки мало, хотя бывают уникальные специалисты, ставящие безошибочный диагноз практически навскидку.

— Человек увязывает события в хронологическом порядке, — рассуждает мой собеседник. — Логика такая: у меня заболело животное. Допустим, что оно в любом случае умрет через 3 дня. Я не обратился в клинику — врач не виноват. Обратился, но животное погибло: врач виноват. Мы в случае конфликтной ситуации основываемся на внутренних правилах нашей клиники. Недавно был случай. Поздно вечером поступила собака в тяжелом состоянии с диагнозом «заворот желудка». Приступили к лечению. Состояние стало стремительно ухудшаться, провели реанимационные мероприятия — и все равно ничего не успели, прошло всего 17 минут с момента поступления. Констатировали смерть. У владельца шоковое состояние. И ему показалось, что врачи допустили ошибку. Мы просмотрели видеозаписи, на которых видно, что наши специалисты все сделали правильно, в соответствии с современными стандартами реанимации.

— Однажды привезли собаку, которая попала под машину, — доктор вспоминает историю из собственной практики. — При первичном осмотре мне показалось, что нет никаких внешних повреждений и отклонений в поведении. Поэтому не сделал рентген, а УЗИ тогда вообще не было. А через 2 дня собака поступила в очень тяжелом состоянии с признаками перитонита. Снимок показал наличие жидкости в брюшной полости. Оказалось, у собаки произошел разрыв кишечника. Увы, мы ничего не смогли сделать. Это произошло 16 лет назад, а боль осталась на всю жизнь, потому что ты понимаешь, что убил это животное.

Врачебная ошибка — это не халатность или небрежность, а добросовестное заблуждение врача, имеющее в своей основе недостаток оборудования или специфические условия, когда он пытался помочь, но в силу обстоятельств оказался бессильным. За ошибку, в отличие от халатности, не наказывают. Что такое халатность или небрежность? Это игнорирование каких-то правил. А правил еще нет...

Любимца уже не вернешь, и боль от потери смягчит только время. Но что можно сделать, если произошла трагическая ситуация? Если есть акт вскрытия, подтверждающий небрежность врача, надо писать письменную претензию в клинику, где делалась операция, о добровольном возмещении ущерба. При отсутствии патологоанатомического заключения все сложнее. Можно пожаловаться в Комитет по защите прав потребителей и в Комитет ветеринарии г. Москвы. И остается еще вариант — обращение в суд. К сожалению, добиться справедливости сложно: объективных критериев пока не существует. Все зависит от экспертизы, на результаты которой влияет и степень симпатии эксперта к одной из сторон, и финансовая заинтересованность.

Но ситуация понемногу сдвигается с мертвой точки: лучшие клиники страны объединились в Национальную ветеринарную палату. И есть надежда, что уровень качества отечественной ветеринарии повысится. Тогда будет не страшно вести к врачу четвероногого друга.

Американских ветеринаров спросили: что вас привело в эту профессию? 80 процентов ответили: любовь к животным. Зато 80% студентов медицинских вузов дали другой ответ. Их привлекают статус, доходы, а вовсе не любовь к людям.

Немножко обнадеживает!

материал: Елена Светлова