— Сексуального характера?
— Чаще речь идет просто о приятном возбуждении, эмоциональной приподнятости, когда возникает некий холодок в крови.
— Это невозможно понять. Разум меркнет!
— Есть такое понятие, как психический садизм.
Он более распространен, нежели сексуальный.
Это ощущение удовольствия от унижения человека, оскорбления.
Чувство доминирования, которое можно выразить как «ты в моей власти», дает сильное эмоциональное переживание.
Это чисто биологическое чувство присуще многим людям.
В животном мире самец устанавливает иерархию путем какого-то насильствен-ного поведения.
И только в человеческой психологии это преломляется в виде психического удовлетворения от чужого унижения, от того, что ты занял доминирующую позицию.
Но между чувством удовлетворения, которое дает власть над другими, и получением удовольствия от этого очень тонкая грань.
— Многие говорят, что одно дело, когда жертва животное, и совсем другое — когда человек. Разве это так?
— В данном случае особой принципиальной разницы нет.
Животное — это деперсонифицированная жертва, у него нет человеческой личности.
Животные неспособны дать сдачи, хотя, конечно, собака может укусить, а кошка — оцарапать.
Они становятся первыми объектами, потому что более доступны, чем люди.
Но потом в определенном проценте случаев происходит переключение на людей.
— Многие папы и мамы не видят ничего страшного в том, что ребенок отрывает лапки жуку и крылья бабочке, препарирует лягушек.
Где кончается детское любопытство и начинается жестокость?
— Дети склонны ломать кукол и разбирать машинки. Это естественный инстинкт. Но не каждый ребенок получает удовлетворение от этого процесса. Помните историю с убийством жирафа Мариуса в датском зоопарке и с расчленением волка в музее той же страны? Мы считаем, что детей надо оберегать от таких зрелищ, а датчане смотрят на это иначе. У них другой менталитет. Исследовательский инстинкт никто не отменял, но иногда он переходит в ощущение психологического удовлетворения. Между этими состояниями очень зыбкая грань, которую мы чаще всего замечаем ретроспективно. Мало кто может сказать: «Вчера я удовлетворял свой исследовательский инстинкт, а сегодня уже получал удовольствие». Это нереально. Только специалист может уловить этот переход. А разбираться с детскими воспоминаниями взрослого очень сложно, потому что они заретушированы временем.
— Вот мы все очень возбудились в связи с событиями в Дании. И почему-то забыли, как несколько лет назад подростки забили насмерть палками кенгуру в Ростовском зоопарке.
— Подростковый возраст — самый опасный, особенно когда речь идет об инфантильных, с задержками в развитии, из так называемых неблагополучных семей.
— Я так понимаю, родители должны очень серьезно относиться к сигналам, связанным с подобными вещами.
— Взрослые должны немедленно прекращать жестокое поведение своих детей. Ребенок вообще жесток по сравнению с взрослым, потому что он еще не социализирован. Он свои переживания проецирует на объект: раз ему хорошо, то и другому замечательно. Он не чувствует чужую боль. У детей нет разграничения собственных и чужих психических процессов. Если ему что-то интересно, он считает, что и другому тоже интересно. Ему не больно, значит, и другому не больно. И, если сохраняется инфантилизм, то из таких детей вырастают самые жестокие люди. В детстве это определенный этап развития, который нужно миновать. А если он сохраняется во взрослом возрасте — это уже патология.
— Убийцы собак, стыдливо называющие себя догхантерами, хладнокровно подбрасывают животным таблетки в фарше, вызывающие мучительную смерть.
— Никаких исследований по поводу психологии догхантеров, по-моему, еще не было. По крайней мере мне они не знакомы.
Проявление жестокости по отношению к животному — такая психологическая черта, которая часто сочетается с другими нежелательными качествами: жестокостью по отношению к людям, вспыльчивостью, склонностью к аффективным разрядам.
Последние исследования агрессивности показали, что есть ген, который отвечает за агрессивность. С точки зрения психиатра, имеет значение вот какой момент: он отравил и сразу ушел или наблюдал за агонией животного.
Это все-таки разные вещи, потому что получение удовольствия от созерцания мучений — одно, а выполнение долга — они считают свою миссию общественно важной — другое.
Садист наслаждается мучениями жертвы, намеренно их растягивает, получая удовольствие от каждой конвульсии. Конечно, к нему наиболее склонны лица с расстройствами личности.
— Многими отравителями движет кинофобия — боязнь собак.
— Фобии разные бывают. Если человека покусала собака, опасение повторения может оставаться на всю жизнь. Опасение — нормальный психологический феномен, но когда ты от любой собаки шарахаешься за километр и думаешь только о том, чтобы тебя не укусили, то это, наверное, невроз, который нуждается в лечении.
— Самое страшное, что переход от животных к человеку все-таки нельзя исключить.
— У большинства, к счастью, он не наступает. Я считаю, что должны присутствовать какие-то способствующие факторы и особенности психического развития. У этих людей, как правило, недостаток эмпатии — умения сочувствовать, сопереживать другому. У многих наших испытуемых этот компонент страдает. Непонимание чужой боли облегчает преступное поведение. К слову, лидер, который привыкает к безнаказанности, тоже может переходить эту грань.
— Однажды вы рассказывали о пациенте, который искусал кошку.
Что это было?
— Ему голос сказал, что кошка — это исчадие ада, которое нужно истреблять. И в состоянии бреда он на нее набросился. Его привезли в больницу с торчащей изо рта шерстью.
материал: Елена Светлова
